Через десятилетия пронес Визбор эту свою улыбку. Ря­дом с пронзительной элегической печалью Окуджавы, рядом с яростным, гневным напором Высоцкого не повторялась искрящаяся улыбка Визбора, и песни его узнаваемы именно по отсвету смеха. Жизнь его оказалась недолгой. Всего пятьдесят лет. Он успел многое. Написал несколько сцена­риев, издал пару книжек рассказов, сыграл несколько кино-ролей. Оставил ворох прелестных акварельных, гуашевых пейзажей, "зеленые озера да черточки лесов...". Его песни бытуют в живой памяти людей, их поют в студенческих общежитиях, у костров, на зимовках, в кубриках и в кают-компаниях.

Он поэт товарищества, поэт тесных человеческих связей. Герой Визбора всегда в связке, в цепочке. Он — певец муж­ской доблести. Его герой — человек с рюкзаком и ледорубом. Человек на крутом склоне. На накренившейся палубе. За рулем мчащейся машины. За штурвалом взмывающего са­молета. Его символы — тропа, уходящая в туман, тропа, по круче взбирающаяся к солнцу. Его язык — скупые жесты. Мужская немногословность, слегка стесняющаяся себя, как бы прячущая свою силу.

Юрий Визбор из тех самых детей войны, что выжили в страшные годы, выросли на "горбатых улицах", а потом, вы­учившись, освоив книжные премудрости, закинули за спины рюкзаки и пошли осваивать эту землю. Визбор с его нехит­рыми мелодиями, с его душевностью — романтик этого поко­ления. Он — поэт поколения, не утратившего юношеской мечтательности. Он — поэт эпохи, которая завещает свою мечту сильным людям будущего.