(4 (16).02.1831 - 21.02(5.03).1895)
Лесков Николай
Внук священника, Лесков всегда подчеркивал свою родовую связь с
сословием, изображение которого считал своей "специальностью" в
литературе. Хотя отец Лескова "не пошел в попы", семинарское воспитание
определило его духовный облик. Заседатель Орловской уголовной палаты,
"превосходный следователь", получивший дворянство по выслуге и
женившийся на девушке из дворянской семьи, в 1839 он вышел в отставку,
купил хутор в Кромском уезде и уехал из Орла со всей семьей (из семерых
его детей писатель был старшим). В деревне Лесков сошелся с
крестьянскими детьми, до "мельчайших подробностей" узнал
"простонародный быт". Детские воспоминания дали ему материал для
рассказов "Несмертельный Голован" (1879), "Пугало" (1885), "Юдоль"
(1892).
Первоначальное образование Лесков получил в доме богатых родственников.
В 1841 он поступил в орловскую гимназию, но учился неровно и в 1846, не
выдержав переводных экзаменов, начал службу писцом в Орловской палате
уголовного суда. В те годы он много читал, вращался в кругу орловской
интеллигенции. Внезапная смерть отца и "бедственное разорение" семьи
изменили судьбу Лескова. Он переехал в Киев, под опеку дяди, профессора
университета, и стал служить в Киевской казенной палате. Влияние
университетской среды, знакомство с польской и украинской культурами,
чтение А. И. Герцена, Л. Фейербаха, Л. Бюхнера, Г. Бабефа, дружба с
иконописцами Киевско-Печерской лавры заложили фундамент разносторонним
знаниям писателя.
В 1857 Лесков стал служить в частной компании дальнего родственника,
англичанина А. Я. Шкотта. Коммерческая служба требовала беспрестанных
разъездов, жизни "в самых глухих захолустьях", что давало "обилие
впечатлений и запас бытовых сведений", нашедших отражение в ряде
статей, фельетонов, заметок, с которыми писатель выступал в киевской
газете "Современная медицина", в петербургских журналах "Отечественные
записки" и "Указатель экономический" (здесь в 1860 состоялся его
печатный дебют). Статьи Лескова касались практических вопросов и носили
по преимуществу разоблачительный характер, что создавало ему немало
врагов.
С переездом в Петербург в 1861 началась интенсивная работа Лескова в
периодике. Он быстро стал заметным публицистом. Вскоре в печати
появились и его первые беллетристические опыты жанровые картинки,
путевые заметки, нравоописательные очерки. Лесков вошел в литературу
как знаток духовной и бытовой жизни народа. Об общественной позиции
писателя в те годы свидетельствует его полемика с "Современником",
наиболее авторитетным журналом левой ориентации.
Хотя сам Лесков, видимо, прошел через увлечение социализмом и в его
окружение входили литераторы-радикалы, в начале 1860-х гг. он выступал
уже как последовательный противник революционных преобразований и этих
взглядов придерживался до конца жизни. Оглушительный резонанс приобрела
его статья по поводу петербургских пожаров 1862, сопровождавшихся
слухами о поджигателях-революционерах. Писатель потребовал от
правительства немедленного опровержения или доказательства этих слухов.
Радикалы сочли его выступление за донос и открыли кампанию травли
писателя, что навсегда оставило болезненный след в его памяти.
С января 1864 начал печататься роман Лескова "Некуда", окончательно
подорвавший репутацию писателя в левых кругах. Современники восприняли
роман как клевету на "молодое поколение", хотя, помимо "шальных шавок"
нигилизма, писатель нарисовал и искренно преданных социализму молодых
людей, поставив их в ряду лучших героев романа (в основном сторонников
постепенного реформирования страны).
Главная мысль Лескова бесперспективность революции в России и опасность
неоправданных социальных жертв провоцировала неприятие романа в 1860-е
гг. Лесков был объявлен "шпионом", написавшим "Некуда" по заказу III
Отделения. Столь бурная реакция объяснялась и откровенной памфлетностью
романа: Лесков нарисовал узнаваемые карикатуры на известных литераторов
и революционеров. Антинигилистические мотивы, звучавшие и в других его
произведениях 1860-х гг., а также роман "На ножах" (1870), где показан
внутренний крах революционной мечты и нарисованы "мошенники от
нигилизма", усугубили неприязнь к Лескову в кругу радикальной
интеллигенции. Его лучшие произведения тех лет рассказы "Леди Макбет
Мценского уезда" (1865), "Воительница" (1866), хроники "Старые годы в
селе Плодомасове" (1869) и "Захудалый род" (1874) прошли почти
незамеченными.
Поворотным событием в судьбе Лескова стала хроника "Соборяне" (1872),
продемонстрировавшая даже предубежденным читателям масштаб его
художественного дарования. За внешне непритязательным рассказом о
"житье-бытье обитателей старгородской поповки" проступает обобщенный
образ национального бытия и самостоятельная концепция русской жизни.
Борьба главного героя хроники священника Туберозова с "вредителями
русского развития" (как нигилистами, так и равнодушными
администраторами) внутренняя пружина и смысловой центр повествования.
Духовенство, вопреки инерции общественного мнения, трактуется в хронике
и как сословие, хранящее традиционные ценности, и как социальная среда,
откуда можно ожидать спасения для раздираемой противоречиями
пореформенной России. Снискавшие широкий читательский успех рассказ
"Запечатленный Ангел" (1872) и повесть "Очарованный странник" (1873)
примыкают к "Соборянам" масштабом обобщения: на ограниченном сюжетном
пространстве писатель создал художественную модель всей России. Оба
произведения выдержаны в сказовой манере (см. Сказ): автор "прячется"
за рассказчика, избегая однозначных оценок. В дальнейшем сказовая форма
стала самой продуктивной у Лескова, давшей характерные образцы его
стиля ("Левша", 1881; "Тупейный художник", 1883 и др.).
Начиная с 1860-х гг. и до последних дней Лесков много писал о
религиозной жизни русского общества. Он входил в мир старообрядцев и
сектантов, личностно принимая пафос поиска истинной веры. К 1880-м гг.
в его взглядах обозначился интерес к протестантизму и разрыв с
православием ("у нас византиизм, а не христианство"), что привело в
итоге к проповеди внеконфессионального христианства и сближению с
толстовством (см. Толстовцы). Эволюция писателя от рассказа "На краю
света" (1875) художественной апологии национального православия, к
очеркам "Мелочи архиерейской жизни" (1878), "Синодальные персоны"
(1882), повести "Полунощники" (1891), где писатель выступал язвительным
критиком официальной церковности, закономерно привела в 1880-е гг. к
его "возвращению" в либеральную прессу и к постепенной реабилитации
Лескова в общественном сознании.
Вскоре на материале сюжетов, извлеченных из "Пролога" (древнерусского
сборника житий и сказаний), Лесков написал серию "легенд" из жизни
первохристиан ("Повесть о богоугодном дровоколе", 1886; "Скоморох
Памфалон", 1887; "Зенон-златокузнец", 1890), превратив их в
художественную проповедь "хорошо прочитанного Евангелия". Эти
произведения, наряду со множеством поздних повестей и рассказов,
пронизанных неприятием "церковной набожности, узкой национальности и
государственности", упрочили за Лесковым репутацию писателя широких
гуманистических взглядов.
До конца дней Лесков оставался художником-экспериментатором. Жанровое
новации новеллы-анекдоты, сказки, легенды, мемуарные повести, "рассказы
кстати" предполагали и стилистическое разнообразие. Лесков был
блестящим стилизатором, имитировавшим язык 18 в. (цикл рассказов
"Заметки неизвестного",1884), владевшим эзоповской манерой ("Заячий
ремиз", 1894), любившим красочный стиль (легенда "Прекрасная Аза",
1887), умевшим писать и изысканно просто (рассказ "Под Рождество
обидели", 1890).
По достоинству Лескова-художника оценили только в 20 веке, когда
появились статьи М. Горького о его новаторстве и драматичной творческой
судьбе, работы Б. М. Эйхенбаума о сказовой манере Лескова, иллюстрации
Б. М. Кустодиева, опера Д. Д. Шостаковича "Катерина Измайлова" (по
"Леди Макбет Мценского уезда"), многочисленные спектакли и фильмы по
его произведениям.
|
