Певец от народа и для народа

Сергей Есенин — выдающийся русский поэт, неповтори­мый талант которого признан всеми. В сердце Есенина с юных лет жила Россия, ее грустные и раздольные песни, сельская тишина и девичий смех, горе матерей, потерявших на войне сыновей. Все это в стихах, каждая строчка которых согрета  чувством безграничной любви к родной земле, родному наро­ду. "Моя лирика, — говорил Есенин, — жива одной большой любовью, любовью к родине. Чувство родины — основное в моем   творчестве".

Есенин для меня — это любовь, природа, песня, это сила и нежность, это зеркальное отражение нашей славянской души, это суть нашей жизни.

Очень рано ушел из жизни певец "страны березового ситца", а стихи его все звучат. То светлые и чистые, как родник, то печальные и одинокие, то звонкие и задорные, то задумчивые и грустные. Ширь степных раздолий, синь озер, шум зеленых дубрав, лирические раздумья поэта не оставят безучастным никого, кто хоть раз прочтет стихи Есенина. Без него я не мыслю себе России. Сама рязанская земля родила такого гения, подняла его из глубин народной жизни. Именно здесь, на рязанской земле, он впервые увидел и костер зари, и серебристую луну, и шелест тростника, и необыкновенную небесную синь, и голубую гладь озер. Нет, я думаю, на свете человека, который бы не знал и не любил Есенина. Его произведения полны задушевности, одухотво­ренности, умиляют до слез.

Там, где капустные грядки Красной водой поливает восход, Клененочекмаленький матке Зеленое вымя сосет.

Есенин — истинно народный поэт. Но при всей воздушно­сти и певучести есенинских стихов, при всей их мелодичности нельзя сказать, что он "простой" для понимания поэт. Есе­нинский лиризм пленяет меня; в его стихах все время меня­ются краски, звуки, они овеяны дыханием природы и радост­ным душевным настроем поэта.

Толъкоя в эту цветъ, в эту гладь,

Под тальянку веселого мая,

Ничего не смогу пожелать,                                        \

Все, как есть, без конца принимая.Пейзажная лирика проникнута радостными и грустными тонами, поэт передает нам свои чувства: он терпит, негодует и живет светлыми надеждами. Есенин смотрит на природу глазами художника, под его пером на листе бумаги ожива­ют необычайные и выразительные картины природы. Перед нами вырисовываются безбрежные облака, благоухающие цветы, дым белых яблонь. Мы слышим приятные сердцу звуки: "ручей волной гремучею песенки поет", "звенят род­ные степи ковылем", "звенит придорожными травами от озер водяной ветерок". Природа у него приобретает черты чело­века, который разделяет радости и боли лирического героя, живет с ним одним дыханием. Поэтому такая одухотворен­ность в образах: "словно белой косынкой повязалась сосна", "пригорюнились девушки-ели", "изба-старуха челюстью порога жует пахучий мякиш тишины". У каждого из нас в душе свой образ великого поэта и человека Сергея Есенина.

Несказанное, синее, нежное... Тих мой край после бурь, после гроз, И душа моя - поле безбрежное -Дышит запахом меда и роз.

Нежно и заботливо природа лечит людские души, сни­мает напряжение после рабочего дня. Стихи о природе звучат, как музыка, успокаивают и утешают, когда мне очень трудно.

В сутолоке повседневной жизни, в ее безграничной пробле­матичности мы теряем что-то возвышенное, духовное. Мате­риальные проблемы пригвоздили людей к земле, подрезали крылья и кажется — больше не взлететь, не парить над зем­лей... Но в руках снова оказывается томик чудодейственных стихов. Есенин как будто останавливает нас: посмотрите вокруг себя, послушайте шум ветра в дубравах, шелест травы на лугах, голос речной волны...

И снова я плыву, лечу куда-то

Под гипнотическими чарами любви...  И осознаю, в который уже раз, что Есенин — певец от Бога, от народа и для народа. И вчера, и сегодня, и всегда — "Есенина поют"...

'Ой ты, Русь, моя родина кроткая, лишь к тебе я любовь берегу"

Мелколесье. Степь и дали. Свет луны во все концы. Вот опять вдруг зарыдали Разливные бубенцы. Тот, кто виделхотъ однажды Этот 'край и эту гладь, Тот почти березке каждой Ножку рад поцеловать.

С. Есенин

В настоящей поэзии всегда есть какая-то неожиданность, поэтическое открытие, самобытное, неповторимое мироощуще­ние живой ищущей души. Такая поэзия всегда сближает, объ­единяет людей, и каждый из нас, таких разных, чувствует в ней что-то свое.

Стихи Сергея Есенина, мне кажется, не оставляют равно­душным никого, их можно услышать из уст самых разных людей, иногда — тех, от кого этого совершенно не ждешь. Наверное, потому, что они затрагивают все самое чистое, ис­креннее, детское и тайное, что есть в каждом из нас. Слова "любовь к родине", "родная природа" настолько затерты, что уже почти не воспринимаются, но когда читаешь Есенина, с них как бы спадает шелуха, и заново чувствуешь боль и ка­кую-то печальную нежность:

Край  ты мой заброшенный,

Край ты мой, пустырь,

Сенокос некошеный,

Лес да монастырь.

...Уж не сказ ли в прутнике   Жисть твоя и быль, Что под вечер путнику Нашептал  ковыль?

Его стихи, особенно ранние, по своему языку, образному строю, настроению напоминают народные песни. Сергей Есе­нин был сыном рязанского крестьянина, и мир "золотой бревенчатой избы" с детства был ему родным. В этом мире все слито воедино: труд, праздник, вера и быт — все пре­вращено в бытие, и все одухотворено, полно теплоты и радости   жизни:

Мать с ухватами не сладится, Нагибается низко,

Старый кот к махотке крадется

На парное молоко.

Квохчут  куры беспокойные

Над оглоблями сохи,

На дворе обедню стройную Запевают петухи. А в окне на сени скатые, От пугливой шумоты,

Из углов щенки кудлатые Заползают в хомуты.

Есенин, влюбленный в поля и леса, в свое деревенское небо, в животных и цветы, чувствовал, как и крестьянин, живущий на земле, что связан с ней кровными узами. И поэтому в его стихах, как в древних песнях и бабушкиных сказках, у изб, деревьев, цветов, лошадей, ветров — чуткие человеческие  души.

.    О красном вечере задумалась дорога, Кусты рябин туманней глубины. Изба старуха челюстью порога Жует пахучий мякиш тишины... ...Тихо в чаще можжевеля по обрыву Осень — рыжая кобыла — чешет гриву... Удивительно по неожиданности, свежести взгляда и неж­ности одно из первых есенинских стихотворений:

Там, где капустные грядки Красной водой поливает восход, Клененочек маленький матке Зеленое вымя сосет.

Деревья у него превращаются в зверей, а его звери — это "меньшие наши братья", у которых тоже свои думы и заботы, радости и страдания. Лошади задумчиво слушают пастуший рожок, корова теребит "грусть соломенную", кош­ка у окна ловит лапой луну, "по-байроновски"...собачонка встречает лаем у ворот". А как необычна его знаменитая "Песнь о собаке":

...покатились глаза собачьи золотыми звездами в снег.

Никто до Есенина не писал о животных с такой нежнос­тью и состраданием.

М. Горький сказал о нем: "Сергей Есенин не столько че­ловек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии, для выражения неисчерпаемой "печали полей", любви ко всему живому в мире и милосердия, которого — более всего — заслуживает человек".

И когда Есенин говорит о родине, Руси, то кажется, что это все о том же — обо "всем живом", о скоротечности и радости жизни.

Образ родины, России складывается из мелких штрихов-черточек: "березовое молоко по равнине", "хаты — в ризах образа", дед "с берестяной клюкой" и святой Микола, "в лапо-точках" обходящий русский край, босяк-бродяга, что идет "проселочной дорогой, молясь на копны и стога".

Может быть, такая Русь выглядит слишком благостной и смиренной, но поэту дорог этот ее облик:

Если крикнет рать святая: "Кинъты Русь, живи в раю!"  Я скажу: "Ненадо рая, Дайте родину мою".

И в то же время Есенин, пристально вглядываясь в лицо родной земли, все острее сознает ее заброшенность и заби­тость, и в стихах все отчетливей проступает грусть и смутная бродяжья тоска:

Устал я жить в родном краю

В тоске по гречневым просторам,

Покину хижину мою,

Уйду бродягою и вором.

„Лмесяц будет плыть и плыть,

Роняя весла по озерам,

И Русь все так же будет жить,

Плясать и плакать у забора.

Эта печаль, то светлая, умиротворенная, то мучительная, навсегда осталась в его стихах о России. Вся его поэзия стала признанием в любви к родине, щемящей и нежной песней  о ней.

В 1917 году в есенинскую поэзию врывается "ветер рево­люции", и поэт приветствует его, приветствует новую Русь — "буйственную", "отчалившую", "воспрянувшую". Он ждал от революции осуществления мечты о "мужицком рае", вольной, сытой, счастливой жизни на земле. Но потом пришли страш­ные 1919—1920 годы.

В одном из писем Есенин писал: "Трогает меня... только грусть за уходящее милое, родное звериное и незыблемая сила мертвого, механического... Мне грустно сейчас, что история переживает тяжелую эпоху умерщвления личности как жи­вого, ведь идет совершенно не тот социализм, о котором я думал". Наглядным дорогим образом вымирающей деревни стал для Есенина маленький "красногривый жеребенок", взду­мавший догнать поезд:

Милый, милый, смешной дуралей, Ну куда он, куда он гонится? Неужелъ он не знает, что живых коней Победила стальная конница?  За разорением деревенской "голубой Руси" Есенин уви­дел и почувствовал разрушение гармонии с природой, той почвы, из которой выросла вся национальная русская куль­тура.

На тропу голубого поля Скоро выйдет железный гость. Злак овсяный, зарею пролитый, Соберет его черная горсть. Не живые, чужие ладони, Этим песням при вас не жить! Только будут колосья-кони О хозяине старом тужить, Будет ветер сосать их ржанье, Панихидный справлял плач. Скоро, скоро часы деревянные Прокричат мой двенадцатый час!

Он искренне пытался принять новую, советскую индустри­альную Россию, винил себя в том, что "юность светлую мою в борьбе других я не увидел", был готов, "задрав штаны, бежать за комсомолом". Об этом маленькие поэмы: "Возвращение на Родину", "Русь уходящая", "Письмо к женщине", "Русь со­ветская". И все же поэт чувствовал себя здесь уже чужим, бесполезным, выброшенным из жизни:

Моя поэзия здесь больше не нужна, Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.

Он никого не упрекал в своей трагедии, был готов все принять и простить, но стать поэтом "социалистических пре­образований" просто не мог по своей сути:

Отдам всю душу октябрю и маю; Но только лиры милой не отдам... ...У вас иная жизнь, у вас другой напев, А я пойду один к неведомым пределам, Душой бунтующей навеки присмирев... И, уходя, он передал нам всю свою чистую, пронзительную, бесконечную любовь к "стране березового ситца", свою не­обыкновенную искренность и человечность.