В. Я. БРЮСОВ Мои
размышления над строкой В. Я. Брюсова
Вокруг талантливые трусы И обнаглевшая бездарь!.. И только вы,
Валерий Брюсов, Как некий равный государь...
И. Северянин
Мне кажется, что поэзия Валерия Брюсова стоит как-то особняком
от основного потока "серебряного века". И сам он, как личность, резко
отличается от современных ему поэтов. Он
весь городской, кубообразный, жесткий, с хитринкой и очень волевой человек. Этот облик возник у меня
после прочтения мемуаров о нем и
различных литературоведческих статей, где его имя так или иначе
фигурировало. Его не любили, как О. Мандельштама, Вяч. Иванова, И. Северянина или Е. Бальмонта. В нем,.видимо, не было
определенного личного обаяния. Как, впрочем, нет обаяния в городском пейзаже.
Я уверена, что на любой, пусть даже самый красивый город никто не взглянет с таким умилением, как на сельский пейзаж.
Следует отметить, что такое направление его творчества
было подготовлено семейными традициями. Воспитывали Брюсова,
как он вспоминал, "в принципах материализма и атеизма". Особо почитавшимися в семье литераторами были Н.
А. Некрасов и Д. И. Писарев. С детства Брюсову прививались интерес к естественным наукам, независимость суждений,
вера в великое предназначение человека-творца. "От сказок, от всякой "чертовщины" меня усердно
оберегали, — вспоминал Брюсов, — зато об идеях Дарвина и о принципах
материализма я узнал раньше, чем научился умножению. Нечего говорить, что о
религии в нашем доме и помину не было...
после детских книжек настал черед биографий великих людей... Эти биографии
произвели на меня сильнейшее впечатление: я начал мечтать, что сам непременно сделаюсь "великим..." Такие
начала воспитания сказались на всем дальнейшем
жизненном и творческом пути Брюсова.
Основой
поэтической практики и теоретических взглядов молодого Брюсова на искусство
стали индивидуализм и субъективизм. В тот период он считал, что в поэзии и
искусстве на первом месте сама личность художника, а все остальное — только
форма.
Другой
темой Брюсова стала тема города, прошедшая через все творчество поэта.
Продолжая и объединяя разнородные традиции (Достоевского, Некрасова, Верлена,
Бодлера и Верхарна), Брюсов стал, по сути,
первым русским поэтом-урбанистом XX в., отразившим обобщенный образ новейшего капиталистическогр
города. Вначале он ищет в городских лабиринтах красоту, называет город
"обдуманным чудом", любуется
"буйством" людских скопищ и "священным сумраком"
улиц. Но при всей своей урбанистической натуре Брюсов изображал город трагическим пространством, где свершаются
темные и непристойные дела людей: убийства, разврат, революции и т. д.
Стихи Брюсова перекликались со стихами сверхурбаниста В.
Маяковского. Брюсов писал:
Ах, не так ли Египты, Ассирии,
Римы, Франции, всяческий бред, —
Те империей, теутлее, сирее, -
Все в былом, в запруду, в запрет.
Так в великом крушенъи (давно ль оно?)...
Брюсов
пытается предрекать падение и разрушение городов как порочного пространства,
но у него это получается хуже, чем у Маяковского или, например, Блока.
Протест
против бездушия городской цивилизации приводил Брюсова к раздумьям о природе,
оздоравливающих начал которой поэт не признавал в своем раннем творчестве. Теперь
он ищет в природе утраченную современным человеком цельность и гармоничность
бытия. Но следует отметить, что его "природные" стихи значительно
уступают его урбанистической лирике.
С большой художественной силой миру растворенной в городе пошлости
противостоит у Брюсова поэзия любви. Стихи о любви сгруппированы, как и стихи
на другие темы, в особые смысловые циклы - "Еще сказка",
"Баллады", "Элегии",
"Эрот, непобедимый в битве", "Мертвые напевы" и др.
Но мы не найдем в стихотворениях этих циклов напевности, душевного трепета, легкости. У Брюсова любовь -всепоглощающая,
возведенная до трагедии, "предельная", "героическая страсть". За Брюсовым, как известно, всю жизнь влачился
темный хвост различных сплетен и слухов. Он появлялся в самых шумных
ресторанах, имел романы с известными дамами.
Во времена новых революционных преобразований в городе
наступила довольно неуютная и тревожная жизнь, нищета была всеобщей. Но Брюсов
относился к этому с присущим ему сарказмом. Недаром в свое время было написано:
Прекрасен в мощи грозной власти Восточный
царьАссаргадон, И океан народной
страсти, В щепы дробящий утлый челн.
В поэзии Брюсова город неотделим от его личности, и в трагедийности города прежде всего чувствуется трагедия
самого автора, для которого нередко трагедии превращаются в фарс:
Вновь я хочу все изведать^ что было, Ужас
и скорбь, и любовь!..
Мне кажется, что отобразить трагедийный мир современного города Брюсову удалось более полно в его знаменитом
цикле стихотворений "В стенах":
Словно нездешние тени, Стены
меня обступили. Думы былых поколений! В городе я как в могиле. Здания — хищные
звери С сотней несытых утроб/ Страшны закрытые двери: Каждая комната — гроб!
Или
еще:
Мы дышим комнатною пылью, Живем среди картин и книг...
Поэт
с живой страстью откликался на все важнейшие события современности. В начале
века русско-японская война и революция 1905 года становятся темами его творчества,
во многом определяют его взгляд на жизнь и искусство. В те годы поэт заявлял о
своем презрении к буржуазному обществу, но и к социал-демократии проявлял
недоверие, считая, что она посягает на творческую свободу художника. Однако в
революции Брюсов видел не только стихию разрушения, он воспевал счастливое
будущее "нового мира" как торжество демократии, "свободы,
братства, равенства" ("К счастливым", 1904—1905), славил певцов
борьбы:
Поэт — всегда с людьми, когда шумит гроза, И песня с бурей — вечно
сестры...
Стихи
Брюсова о первой русской революции, наряду со стихами Блока, являются
вершинными произведениями, написанными на эту тему поэтами начала века.
А
вот в годы реакции поэзия Брюсова уже не поднимается до высокого
жизнеутверждающего пафоса. Перепеваются старые мотивы, усиливается тема
усталости и одиночества:
Холод, тело тайно сковывающий, Холод, душу очаровывающий...
Все во мне — лишь смерть и тишина, Целый мир —
лишь твердь и в ней луна. Гаснут в сердце невзлелеянные сны, Гибнут цветики осмеянной
весны...
Но и в этот период творчества поэт продолжает славить
человека-труженика, искателя и созидателя, верит в будущее торжество
революции.
Послеоктябрьские
стихи Брюсова открывают последний период
его литературного пути, представленный сборниками "В такие
дни", "Миг", "Дали". Поэт ищет новые художественные формы для выражения нового поворота в
своем мировоззрении и воссоздания в искусстве революционной
действительности ("Третья осень", "К русской революции").
В сборниках "Дали" и "Меа" Брюсов представляет образцы "научной поэзии" ("Мир
электрона", "Мир N-изме-рений"
и др.)
Оригинальное художественное творчество Брюсова не ограничивается
стихами. Зная основные классические и европейские языки, Брюсов активно
занимался переводами. Он переводил
Метерлинка, Вердена, Гюго, Эдгара По, Верхарна, Райниса, финских и
армянских поэтов.
В
Бргосове помимо дара художника жил неукротимый дух исследователя, который искал рационалистические "ключи тайн"
к самым сокровенным человеческим чувствам, а также стремился понять причины
рождения новых, форм в искусстве, логику их развития. Брюсов внес значительный
вклад в русскую культуру; современные читатели благодарны этому человеку и поэту за то, что он своим творчеством создавал эпоху "серебряного века",
эпоху блистательных достижений русской поэзии.
|